Закончив беседу, сиделка испустила тяжелый вздох, свидетельствовавший о том, что общение с Сашей далось ей нелегко. Лежа под кроватью и ощущая, как от неудобной позы немеет рука, я слышала шелест бумаги: Клара что-то писала. Она вздыхала, шептала себе под нос, кряхтела, как скряга, вынужденный расстаться с частью накопленного, и даже пофыркивала, словно пьющая лошадь. Мне стало смешно. Тапочки вновь прошлепали мимо меня, уже в обратную сторону, скрипнула дверца шкафа, и через несколько секунд затишья послышалось бульканье. Поразительно! Сначала мужчина, теперь выпивка… Для полноты картины не хватало лишь, чтобы Клара Ивановна станцевала на столике в кабаре.

Пыль щекотала у меня в носу, и мне ужасно хотелось чихнуть. Я зажала нос пальцами и прижала коленки к животу, собирая всю грязь, скопившуюся под кроватью. Сколько я смогу пролежать так? Три часа? Четыре? Потом мне захочется есть, но еще раньше – в туалет, и что делать, если Клара до этих пор не уйдет из комнаты?

Я заставляла себя продумывать способы выбраться, но мое воображение рисовало самые мрачные картины. Любой способ побега заканчивался унизительным фиаско. Мысленно я застревала между прутьями решетки на окне, была застигнута в шкафу, словно съевшая шубу моль на месте преступления, меня придавливало кроватью, на которую сверху ложилась Клара… Фантазия определенно работала против меня.

В конце концов я смирилась и решила просто ждать. Больше мне ничего не оставалось.

Но лежать на полу становилось все холоднее, а от пыли постоянно хотелось чихать. Как я и ожидала, меня начал мучить голод. Я слышала, как ручка скрипит по бумаге. Клара писала. Письменный стол стоит возле окна, значит, она сидит спиной к комнате…

У меня зародилась дерзкая мысль. Не давая себе времени одуматься, очень медленно я подползла к краю кровати, выглянула – и тут же отдернула голову.

Так и есть! Клара сидит спиной ко мне, склонившись над столом. Я выглянула снова, стараясь не дышать, чтобы неосторожный звук не привлек ее внимания.

Сидит.

Передвигаясь по миллиметру, я выбралась наружу и осторожно перевела дух. Теперь стул Клары возвышался прямо передо мной, а вожделенная дверь осталась в четырех метрах за моей спиной. Предстояло дойти до нее, не издавая ни единого звука, открыть так, чтобы Клара не обернулась на щелчок, и закрыть за собой.

Нет, немыслимо! Она обернется!

«Да стукни ее табуреткой – и все дела! – подсказал зловредный внутренний голос. – Давай! Или набрось покрывало ей на голову! Пока она мечется, успеешь удрать».

«Заткнись!»

«А еще можно подкрасться сзади и шепнуть, что ты дух старого Гейдмана. И пока она лежит в обмороке, обыскиваешь шкафы и выходишь неспешной походкой».

«Да тихо ты!»

«Ну хотя бы выдерни из-под нее стул, – не унимался голос. – Выдерни, выдерни! Будет что вспомнить перед четвертованием!»

Я принялась пятиться назад, не сводя взгляда с рыжеватых с проседью волос на затылке. «Только не оборачивайся! Только не оборачивайся!»

В коридоре послышались голоса. Господи, этого еще мне не хватало! Лида с братом опять меряются талантами и выясняют, у кого из них на надгробии будет выбито «От благодарных потомков». Мне некстати вспомнилось, что Лидия уже написала для Григория эпитафию. Она сама призналась нам в этом на днях, мило смущаясь, и тут же продекламировала, решив не дожидаться, так сказать, официального повода:

Выслушав это, Гриша пообещал, что постарается жить как можно дольше. И через пять минут, любезно улыбаясь нахмурившейся Лидии, предложил свой вариант эпитафии, на этот раз – для нее.

Лидия вскипела и наговорила Грише гадостей, тот не остался в долгу, и через пять минут мы все наблюдали семейную заварушку с приправой из едких комментариев Клары Ивановны. Видимо, отголоски этого спора и доносились теперь до меня.

Сиделка зашевелилась, и я превратилась в соляной столп. Но она всего лишь сменила позу. За дверью продолжали ссориться. Теперь я не могла даже выскочить наружу и убежать в надежде, что Клара не узнает, кто именно пробрался к ней. «Уходите, да уходите же!» – молча взывала я к Гейдманам.

Мои мольбы подействовали: разговор затих. Я подкралась к двери, остановилась – и безжалостная половица тотчас скрипнула у меня под ногами. Сжав зубы, я обхватила ручку со всей нежностью, на которую была способна, и потихоньку начала поворачивать ее, со страхом ожидая щелчка.

И щелчок раздался. Клара Ивановна вздрогнула, прислушалась и пришла в движение: приподнялась, отодвигая стул, отложила ручку…

Все дальнейшее для меня осталось за дверью. В прямом смысле: я за одну секунду успела дернуть ручку на себя, вылететь в коридор и метнуться к выходу. Мига мне хватило, чтобы сунуть ноги в разношенные босоножки, и я выбежала на крыльцо.

Как выяснилось, Клара сделала почти то же самое. Она проворно пробежала следом, еще не зная, кто осмелился на такое нахальство, и выглянула во двор. Но вместо позорно улепетывающего преступника обнаружила Сергея Бабкина, неторопливо подходящего к дому.

– Вы кого-нибудь видели? – крикнула Клара, не задаваясь вопросом, что он делает здесь второй раз за день.

– Когда? – удивился Сергей.

– Господи, только что! Только что! Видели или нет?

– Доктора видел, заведующую… – перечислил сыщик. – Еще семья с ребенком возле озера играет. А вам кто нужен?

– Тьфу!

Оборвав таким невежливым образом их диалог, Клара Ивановна скрылась в доме и принялась последовательно обыскивать комнаты.

– Можете выходить, – вполголоса позвал Сергей. – Она улетела.

Я выбралась из-за угла и выдохнула.

– Что, насыщенный день? – поинтересовался сыщик, насмешливо глядя на меня умными темно-карими глазами.

Меня одолело искушение выложить все ему начистоту: и про мужа, и про подслушанный разговор, и про подземный ход. Не знаю, что меня остановило… Должно быть, понимание, что Сергей – не просто один из отдыхающих, он выполняет какую-то работу, и ему не до того, чтобы выслушивать глупые жалобы случайной знакомой.

Поэтому я ограничилась кивком. Да, день и в самом деле очень насыщенный.

– А я шел к вам, – сообщил Сергей. – Мне нужен ваш совет. У моей жены скоро день рождения, выбрать подарок в Москве я не успею. Вот и подумал, не купить ли у вашего мужа пейзаж здешних мест. Он ведь художник, так?

– Художник, – подтвердила я.

– Но есть одна засада: мы с ним не слишком хорошо поладили… Боюсь, что если попрошу его показать мне картины, он откажет. Вот я и хотел посоветоваться с вами, что лучше сделать.

– Но это же очень просто! – Я обрадовалась тому, что смогу быть чем-то полезной. – Олег сегодня поедет в райцентр, ему что-то нужно в магазине. Григория он, скорее всего, захватит с собой, а Клара Ивановна собиралась пойти в главный корпус: там в холле стоит телевизор, а в пять будет какая-то передача, которую она никогда не пропускает. Так что я смогу провести вас в комнату, где Олег хранит картины, и вы посмотрите, подойдут ли они вам.

Очевидно, в голосе моем под конец прозвучало колебание, потому что Сергей тут же озабоченно спросил:

– Что, могут не подойти? Мне нужен обычный пейзаж.

– У всех свои предпочтения, – вывернулась я. – Вы сами посмотрите и решите.